Неточные совпадения
Это и было открытием подпольности, на
языке научном — сферы подсознательного.
Все у него ладно, во всех
научных дисциплинах хорошие отметки: по тактике, военной администрации, артиллерии, химии, военной истории, высшей математике, теоретической топографии, по военному правоведению, по французскому и немецкому
языкам, по знанию военных уставов и по гимнастике.
Такой взгляд на Христа и его учение вытекает из моей книги. Но, к удивлению моему, из числа в большом количестве появившихся на мою книгу критик, не было ни одной, ни русской, ни иностранной, которая трактовала бы предмет с той самой стороны, с которой он изложен в книге, т. е. которая посмотрела бы на учение Христа как на философское, нравственное и социальное (говоря опять
языком научных людей) учение. Ни в одной критике этого не было.
[Все это я слышал тогда же от Шушерина несколько в превратном виде; но сказанное мною здесь сообщено мне из достоверных источников С. А. М. и П. И. Б.] Шатров не имел
научного образования, но русскую грамоту знал твердо, и
язык у него везде правилен и благозвучен.
«Собеседник», как и «Вестник», защищал русский
язык от вторжения ненужных иностранных слов, отличался любовию к историческим изысканиям, пытался рисовать современные нравы, представлять в легкой форме дельные
научные истины; наконец, в нем, как и в «Вестнике», находим мы совершенное отсутствие стихотворных шарад и загадок, которыми наполнялись тогда все журналы, особенно новиковские.
Всю дорогу он, не переставая, перебирал всё, что говорил доктор, стараясь все эти запутанные, неясные
научные слова перевести на простой
язык и прочесть в них ответ на вопрос: плохо — очень ли плохо мне, или еще ничего?
Слова и письмена, начертанные на человеческом
языке со всей исторической конкретностью и обусловленностью, для
научного изучения являются только литературно-историческим памятником, для верующего же сознания реально суть Слово Божие, историческая оболочка лишь прикрывает их божественное содержание.
Для человека образованного незнание
языков составляет большое неудобство. Воротов сильно почувствовал это, когда, выйдя из университета со степенью кандидата, занялся маленькой
научной работкой.
Если б прикинуть Дерптский университет к германским, он, конечно, оказался бы ниже таких, как Берлинский, Гейдельбергский или Боннский. Но в пределах России он давал все существенное из того, что немецкая нация вырабатывала на Западе. Самый немецкий
язык вел к расширению умственных горизонтов, позволял знакомиться со множеством
научных сочинений, неизвестных тогдашним студентам в России и по заглавиям.
Человеческий
язык вытесняется всё более и более из
научных исследований, и вместо слова, средства выражения существующих предметов и понятий, воцаряется
научный воляпюк, отличающийся от настоящего воляпюка только тем, что настоящий воляпюк общими словами называет существующие предметы и понятия, а
научный — несуществующими словами называет несуществующие понятия.